Следите за новостями на http://twitter.com/bportcom «3.0 в Вашу пользу»! Акция для пользователей «1С:Бухгалтерии 8»

Война, треска и немецкие открытки

Моя мама, Круглова Анастасия Александровна, родилась в Вологодской области, а умерла на 92-м году в Териберке. При жизни она много рассказывала о войне и объясняла некоторые события, сохранившиеся в моей детской памяти, но не понятные мне. Я записывала ее рассказы, и вот пытаюсь сопоставить их и свои детские воспоминания.

Приехали мы в Териберку в 1938 году от большой нужды. Меня привезли грудную. Когда началась война, нас, териберских, эвакуировали. С собой приказали брать немного, так как обещали скорую победу. Сначала везли ботами в Мурманск, потом поездом до Кандалакши. Я была маленькая, но помню, как сидели около вокзала и нас было очень много. Наконец, всех погрузили на пароход «Родина» и отправили в Архангельск. Сопровождали транспорт наши самолеты. Из Архангельска опять же пароходом повезли в Котлас. Когда наши вещи перегружали на баржу, мы, вся семья, уже были на вокзале. Кто-то сказал маме, что у нас не хватает двух мест, и она побежала искать вещи, а мы, дети, остались на вокзале. Мне три с половиной года, брату Боре - два, Вене 12 лет. Когда мама прибежала обратно, уже наступила ночь и вокзал был закрыт. Мать стала стучать, вышел милиционер. Мама просила впустить ее - там дети одни, но он ни в какую, да еще пнул ногой в живот - а мама была на седьмом месяце беременности. Но мама еще пуще стала стучать и ревела в голос. Вышла уже милиционер-женщина и впустила ее.

Привезли нас в деревню и всех, кто мог работать, определили на колхозную работу. Эвакуированным давали по 400 граммов хлеба на человека, а колхозникам не давали ничего, и они умирали с голоду. Только эвакуированным доверяли веять и молоть зерно, потому как мы получали хлебный паек. По воспоминаниям моей матери:

«Провеем хлеб на ветру, приходит бригадир и велит везти два мешка председателю колхоза, два мешка председателю сельсовета - без всякого веса. И возили, и молчали. А потом остатки с мусором по трудодням - за неделю 200 граммов хлеба как аванс. Кладовщица себе и бригадиру насыпала без веса. Когда наступало воскресенье, гуляла вся эта компания. То у одного, то у другого гармонь играет, песни поют, а люди с голоду умирают. Мы на коровах пахали, а эти два председателя коней имели и разъезжали на них по полям. В декабре 41-го родился Юрий, старшего Веню в 42-м, когда ему исполнилось 14 лет, мобилизовали в Кемь на лесоразработки. А Боря, 1939 года рождения, умер в эвакуации с голоду.

В 42-м приснился мне сон: из окна ползет змей, фыркает огнем и дымом. Мы все спрятались, и змей уполз. Прошло немного времени, и змей опять ползет, уже еле живой - без огня и дыма, переполз через реку, и там его мужики зарубили косами и сложили в штабель. Утром рассказала свой сон бабке, которая жила в одной избе с нами. Она заплакала, закрестилась и сказала, что сон - вещий, наши победят».

...Когда в 44-м в деревню приехал вербовщик, наша мать очень обрадовалась, записалась в его списки, и мы собрались уезжать. Мне уже было 7 лет, и я многое помню. Нас везли не в пассажирских вагонах, а в каких-то других (забыла, как они называются). У нас был небольшой подвесной шкафчик со стеклянными дверками. Наша мать велела нам во время бомбежки склониться всем вокруг шкафчика, и если упадет бомба, так пусть уж сразу всех. На станциях нам люди говорили: «Вы с ума сошли! Куда едете? Всю Октябрьскую железную дорогу бомбят сильно». Но мама рассудила: чем медленно умирать от голода, лучше сразу всем погибнуть под бомбами. Я особенно запомнила бомбежку на станции Лоухи. Нам приказали покинуть вагоны и бежать прятаться в лес. Когда вернулись, кругом было много разбросанных вещей, но особенно запомнились почему- то сковородки. На крышах вагонов стояли зенитки и стреляли по самолетам.

Мы думали, что нам пришел конец. Но доехали до Мурманска живые и пошли на морской вокзал. Там на причале сидело много пленных немцев. Чтобы попасть на пароход, нужно было пройти мимо них, и я очень боялась.

В Териберке мы, наконец-то, досыта наелись. Из окна нашей квартиры было видно, как по морю в залив заходит бот, полный рыбы. Мы, дети, бежали на причал и просили у рыбаков рыбки. И те бросали нам треску. Она была такая крупная, что одна я рыбину утащить не могла. До сих пор помню огромную трещину, каких потом никогда не встречала.

Мама опять стала работать в сетевязальной мастерской - ремонтировала рваные тралы и сети. В октябре 1945-го вернулся отец с фронта. Он приехал без телеграммы. Не знаю, зачем, но он привез чемоданчик, полный немецких открыток. Видимо, хотел нас удивить. А еще много тетрадей, большой альбом песен войны и три отреза шелка на платья. Куда делся альбом - не знаю. А вот открытки я почти все раздарила подружкам - это была такая красота!

Вот так мне помнится война -дороги, бомбежки, голод, рассказы матери вперемежку со слезами, огромная рыбина-треска и красивые немецкие открытки.

В. ИВАНОВА. Зеленоборский.